Явка с повинной - Страница 57

Крошин делал ставки не думая и выигрывал. Такой удачи он не имел еще ни разу. Валек носился к кассе и обратно. Сбегал – трешник, еще раз – второй трешник. Лева не играл, болтал с Наташей, нервное напряжение прошло, он сидел, расслабившись, и глазами стороннего наблюдателя следил за окружающим.

Чем этот Валек занимается в свободное от бегов время? Чем он занимался до того, как спился? Бегает, бегает – туда, назад. Человеку за пятьдесят, а он – Валек, мальчик на побегушках.

Начался последний заезд. Крошин облегченно вздохнул и поднялся. Он уже обрел форму, держался свободно, снисходительно улыбался.

– Ну что, покоритель сердец, – обратился он к Леве, – заедем к нам, выпьем по чашке кофе?

– Знаю я ваш кофе, – ответил Лева. – Домой, надо выспаться.

Крошин пожал плечами, но Лева перехватил его взгляд, адресованный Наташе. Выйдя с ипподрома, Лева начал прощаться. Наташа взяла его под руку.

– Вы поедете к нам, – она держала Леву крепко, вела к машине.

– Простите, Наташа, – Лева остановился.

– Мы ведь так и не поговорили…

– Ната, – перебил девушку Крошин, – человек не хочет. А может, у него свидание? – Он хлопнул Леву по спине и неожиданно повернул разговор на сто восемьдесят градусов. – А может, заедешь? Через час я тебя подброшу домой. – Крошин перешел на «ты» просто и естественно.

Наташа подталкивала Леву к машине, открыла дверцу. Он сел и вздохнул:

– Слабоволен до безобразия, а еще старший лейтенант милиции.

* * *

Все было, как обычно. Разговор шел только о Наташе, о том, как ей выйти из создавшегося положения. Лева убеждал девушку и говорил правду, что к прописке не имеет ни малейшего отношения.

– Могу попросить начальника отделения, в виде личного отношения, так сказать, – объяснял он. – Может, пойдет навстречу, а может, и нет.

– Это ты брось, Лева, – сказал молчавший до этого Крошин. – Ты работник управления, начальник районного отделения не станет тебе отказывать в подобной ерунде.

– Не знаю, не знаю, – Лева развел руками.

Разговор, абсолютно не интересовавший ни Леву, ни Крошина, продолжался. Говорили одно, думали совсем о другом.

«Есть у вас пальцевые отпечатки или нет их? – гадал Крошин. – Как бы перейти на эту тему?»

– Не обещаю, но попробую, – сказал Лева Наташе. Она его чмокнула в щеку. – Взяток не беру, – пошутил он и взглянул на часы.

Уйдет, сволочь, уйдет. Крошин обхватил бутылку всей пятерней, наполнил рюмки. Идти не хотел, сейчас на часы смотрит. Не надо ему от меня ничего, не подозревает меня. Узнает показания официанта, все изменится, начальство мальчишку проинструктирует. Сейчас его надо потрошить, когда он насторожится, поздно будет.

– Как дела с кражей? Раскрыли? – спросил Крошин.

– Вроде, – неопределенно ответил Лева. – Меня снова на это убийство пристроили. До конца жизни буду искать.

Наташа забрала грязную посуду и ушла на кухню.

– Не будь пессимистом, Лев, – Крошин вел разговор осторожно. – Я ваших ребят видал, они весь ипподром взбудоражили.

– У меня теперь другая версия. По личной линии Логинова. – Лева вздохнул. – Не верю я. Доказательств никаких. Одна надежда, что какой-нибудь дурак либо слабонервный попадется, проговорится. – Он снова вздохнул.

– Кунин рассказывал, – медленно начал Крошин, – что кровь у него на пиджаке по группе не подходит ни к Логинову, ни к самому конюху. Зацепка.

– Зацепка, – усмехнулся Лева. – Эксперты отбой заиграли. То ли кровь, то ли не кровь вообще. Кунин стирал пиджак, возможно, бензином тер. Запутались эксперты.

«Врешь, – решил Крошин, – правдиво, но врешь».

– А пальцевые отпечатки на двери денника? – спросил он. – Тебе только найти, а доказать – докажешь.

Лева взглянул удивленно, настолько искренне, что Крошин обрадовался.

– Николай мне говорил, что фотографию этих отпечатков видел, – сказал Крошин.

– Трепач, каких свет не видывал, – Лева от возмущения даже задохнулся. «Вот бы сейчас покраснеть, – мечтал он. – Всегда краснею не вовремя». – Если бы, – он понял, покраснеть не удастся, и вздохнул совсем искренне.

«Правду говорит, правду, – ликовал Крошин. – Нет отпечатков, на испуг берут. Как же они парню-то о своих замыслах не сообщили? Не доверяют, считают, молод он, неопытен? Отстранили от дела, дали пустую версию? Меня не подозревают даже, иначе этому горе-сыщику сюда и ступить не разрешили бы. В отношении отпечатков пустили слушок по ипподрому и шарят впотьмах. Официант? Теперь они в мою сторону обязательно дернутся. Начнут пугать, мол, отпечатки оставили. Убили чисто, да возле трупа визитную карточку обронить изволили. Хитро придумано. Не знают начальники, что их же малый проговорился. Пусть давят». Крошин рассмеялся.

– Ты что, Александр? – спросил Лева.

– Анекдот смешной вспомнил, – Крошин махнул рукой. – Послушай, я в вашем деле профан, – сказал Крошин, уже покровительственно глядя на раскрасневшегося Леву, – но знаю: существуют вещественные доказательства и показания очевидцев. Как я понимаю, ни того, ни другого у вас нет.

– Нет? – Лева перегнулся через стол. – Нет, говоришь? А билеты тотализатора?

– Билеты не документ, кому принадлежали, не докажешь, – возразил Крошин, спохватился и спросил: – Какие билеты, где найдены?

– Какая разница? – уклонился от ответа Лева. «Болтун-то я, болтун, но и меру знать надо».

– Верно, не мое это дело, – согласился Крошин, – просто не хочу, чтобы ты в дурацкое положение попал. Если бы вы билеты у человека нашли, тогда иное дело. Такую улику против себя никто, даже последний идиот, ни таскать, ни хранить не будет. Через кассирш покупателя не установишь, билетов тысячи продают. Ты тут мал-мала поторопился. Чего молчишь? – спросил Крошин. – Или не согласен?